Фейсбук

За последние несколько лет Фейсбук из обыкновенной соцсети превратился в какую-то Деревню Упоротых. Причём, изначально-то всё было хорошо: жила себе где-то в глухих лесах какая-то деревня с крестьянами в лаптях. Днём все в полях: у них то посевная, то окучивание картошки, то свекла заколосилась, а вечером все с полей домой вернутся - и давай предаваться нехитрым радостям: ужин приготовили - соседям понесли показывать, те в ответ тоже им своё пюре с сосисками показали, все друг друга лайкнули, возрадовались, и дальше пошли. А дальше изба первой на деревне красавицы Акулины - туда вообще вся деревня каждый вечер ходила как в кинотеатр: Акулина каждый вечер в окошко сиси свои показывала забесплатно, всем на радость. Порадовались, значит, на своём веку, красавице Икупку, счастливому клинку - и пошли в гости к Ивану, тот на всю деревню балагуром слыл, анекдотов презабавных знал кучу и историй всяких интересных. Послушают крестьяне анекдотов, обоссут все лапти, и довольные по домам расходятся: завтра опять в поле в пять утра идти.

Так и жили себе спокойно, пока председатель колхоза не забухал по-чёрному, и не начал хуйню творить: сначала он приказал всем носить при себе паспорт гражданина деревни или хотя бы водительские права тракториста - крестьянин без документов тут же изгонялся из деревни прочь, пока паспорт не покажет. Потом запретил Акулине сиськи показывать в окно: мол, разврат от них потом в деревне. Так что или в лифчике своё пип-шоу показывай, или тоже вылетишь из деревни нахуй. Затем и до Ивана очередь дошла: половину его анекдотов с историями строго-настрого запретили рассказывать, потому что в них есть слова, которые очень не нравятся председателю колхоза. То есть, как бы до запоя-то ему все слова нравились, да и на сиськи Акулины он первым бежал смотреть, а как бухать начал - и сиськи его очень раздражать начали, и слова, и сами крестьяне в целом. Из всех радостей разрешённых - одни сосиски с пюре остались, а на сосисках-то далеко не уедешь.

Озлобились крестьяне, нерадостные все ходят, с соседями сраться начали, от нечего делать. Сначала один другому в компот плюнул, потом второй в ответ под дверь соседу насрал, прям на коврик, ну а дальше все массово начали так развлекаться, и чуть что - бежали к председателю колхоза жаловаться. На соседей своих ему стучали, на Акулину, которая нет-нет, да и покажет в окно сиськи без лифчика, пока государь-председатель не видит, на Ивана, который на той неделе запрещённое слово сказал, и на чужие сосиски с пюрехой - потому что, если приглядеться, та сосиска слишком уж похожа на половой хер тракториста Добрыни Никитича. Так что теперь даже ужины свои показывать всеприлюдно стало опасно: или кто-то из соседей в твоём борще семь залуп разглядит и председателю настучит, или ты вот просто борщ свой показал - а тебе тут же полдеревни скажет, что говно твой борщ, и руки у тебя из жопы, и сам ты урод, и жена у тебя проститутка старая. А тебе в ответ нельзя им сказать, что сами они такие, и вообще их сюда никто не звал: потому что раз ты свой борщ не в одиночку дома в темноте с фонариком рассматриваешь, а на подоконник поставил - значит, хочешь услышать о нём мнение всех мимопроходящих. Так что вот тебе наше мнение: борщ твой говно и сам ты говно, а будешь возмущаться - настучим на тебя председателю, за то что ты нас травишь и унижаешь, причём запрещёнными словами. И вылетишь ты из деревни на месяц.


Не знаю как вы, а я очень скучаю по былым временам. Когда наш председатель колхоза товарищ Сахаров ещё не забухал, можно было ходить по деревне без паспорта, рассказывать всякие анекдоты, и показывать всем сиськи и сосиски без перспективы вылететь из деревни нахуй.