Жить ой. Но да.

Вот что я вряд ли буду перечитывать, так это роман Пелевина iPhuck 10. Лет пять Виктор Олегович сидит на цепи где-то в подвалах издательства Эксмо, ему там прижигают пятки горячим углем, чтобы раз в год он выпустил книгу. И последние годы боль от прижигания затмевает творческий талант.

Читая iPhuck 10 пытаешься найти мысль, которую Пелевин не высказывал раньше (сам Виктор Олегович хитро обезопасил себя фразой, что есть писатели, которые пишут одну книгу, а есть те, которые ни одной, попутно напомнив, что все критики это мандовошки, бегающие по хую) - и даже относительно свежая тема искусства никакой свежести не добавляет. Все это он писал уже несколько раз, все это достаточно скучно читать и, самое главное, похоже это все было скучно писать. Прием с виртуализацией пространства отыгран десятки раз. С "пиздогадинами" - тоже раз десять. С попыткой творения уничтожить творца - множество раз (лучшее попытка по мне, в его "Графе t"). И только стеб современной массовой культуры (в этой книге особенно топорный - от Антуана Кончаловского до императора выращенного из волос левой ноздри Никиты Михалкова - ну это настолько толсто, что даже как-то не к лицу Пелевина) хоть как-то примиряет с прочитанным. Серьезно, ну не "АйФак" же считать удачной шуткой?

Чуть о сюжете. В нём даётся проповедь на три темы: секса, современного искусства и искусственного интеллекта. Для их иллюстрации выведены три персонажа: человеческая женщина Мара Гнедых, компьютерный алгоритм Порфирий Петрович и ИИ Жанна. Мара, по обыкновению человеков, стремится к наслаждениям, Жанна создана ради страдания и творчества, Порфирий, глядя на это, смеётся в гусарские усы. Он, как и всё прочее в нашем мире, по мысли Пелевина, представляет из себя бесконечный рассказ — без самого рассказчика, саморазворачивающийся нарратив — без фигуры нарратора, но, в отличие от остальных, об этом хорошо знает и нимало о том не беспокоится. Надо ли добавлять, какому из героев симпатизирует автор?

Вообще, роман тесный и неуютный. Нет улиц, нет антуража, нет помещений, только какие-то условные пространства, между которыми перемещаются в душных уберах. Всё пространство — воображаемое, условное, киберреальное. По тексту раскиданы сотни мелких приятных находок разной степени камуфлированности. Сатира приобретает почти лубочные формы китча («Путин похищает радугу у пидарасов»). Вот ведь какая штука. Пелевин очень сильно и в то же время тонко ласкает читательское эго, подбадривая его ощущением псевдоэлитности при чтении. Но тут же обоссыт этого самого зарвавшегося читателя иронией.

Перечитал, решил что перегнул, есть в романе и проблески ТОГО Пелевина, даже под гнетом Эксмо:
Философско-эзотерическая составляющая. О вредном "софте" Сартра и Хайдеггера, не забыт и Ницше: «Бог» умирает, а «сверхчеловек» - произведение искусства - остается. А в итоге самое страшное наказание - это ницшеанское вечное возвращение.
Искуствоведческая часть напомнила Generation П, отдельная пятерка за "Осенний спор хозяйствующих субъектов".

То, что Пелевин повторяется и копирует свои предыдущие романы - я уже писал, и не хочу уподобляться Виктору Олеговичу и писать всю жизнь одну и ту же рецензию. Как следствие, ругать Пелевина нет смысла - нет никакого Пелевина, в этом романе главный автор - компьютерный алгоритм, а алгоритму все равно. Стоит ругать самого себя, в очередной раз за собственные деньги покрасившего чужой забор.
Сначала подумал. Что Пелевин да. Но в этом году - нет.

По традиции, несколько цитат для "вкуса":

С добром и злом тоже начались проблемы — от имени добра стали говорить такие хари, что люди сами с удовольствием официально записывались во зло.

Цепкий юный ум может освоить всех этих хайдеггеров и сартров. Но молодым, свежим и непредсказуемым после этого он не будет уже никогда. От него начнет смердеть при каждом его взмахе...

Люди - это специфический класс мелких бесов, питающихся чужой болью.

Эх, знали бы бесстрашные молодые оторвы, ужасающие своими подвигами сеть, что активизм во все эпохи разный, а вот старость, иконы и коты - одинаковые во все времена...

Мы теперь не Третий Рим, а Второй Брюссель. Только Брюссель почему-то в Житомире.