На золотом крыльце...

- Но тебя же нет!
- Почему? Ты меня видишь, мы говорим - что ещё нужно.
- Реальность...
- Перестань! Нет никакой реальности. Все твои чувства - набор электрических импульсов. Нейронные связи внутри куска желе в голове. А на самом деле никто не знает, кто мы. Где мы. Есть ли мы вообще...
- А твои чувства?..
- Они не имеют значения. Их тоже нет.
- И кто тогда говорит?
- Я и ты.
- Забавно...

Воздух сырой, тяжёлый, пропитан запахами палой листвы и грибов. Хорошо бы остановиться, хорошо бы поискать незаметные шляпки, поворошить палкой возле деревьев - вдруг удача?

Но - некогда. Да и незачем: ни ножа, ни корзинки, ни желания что-то делать из этих грибов. Даже палку - и ту сперва найти нужно.

Алексей вздыхает и бредёт дальше, хрустя ветками под ногами, не ища подходящих тропинок. Просто вперёд, через кусты, небольшие овражки с лужами воды на дне, мимо почти облетевших деревьев. Над ним набухает низкими тучами небо, серое как его жизнь, нависает, беременное ноябрьским дождём.
- ...царь, царевич, король, королевич, кто ты будешь такой, выходи поскорей, не задерживай добрых и честных людей... - бубнит Алексей под нос. Всё равно, что именно говорить, никто не услышит. Можно спеть - пустой лес простит и это. Главное, держать ритм, так легче шагать. - На золотом крыльце сидели царь, царевич...

Он приехал сюда рано утром, вышел из пустой электрички на полустанке из короткой платформы и трёх скамеек, спрыгнул на рельсы, спустился по насыпи и пошёл в лес. С тех пор и идёт - почти по прямой, насколько позволяют прихотливые изгибы местности. Скоро полдень.

Каждый раз, разругавшись с женой, Алексей спит на диване в другой комнате. Потом тихо поднимается на рассвете, стараясь не разбудить супругу, одевается почти в темноте и просачивается из дома наружу. Телефон, бутылка воды в кармане куртки, ключи и немного денег - впритык на пару билетов. Туда и - если повезёт не заблудиться - обратно.

Зачем это всё?

С особым интересом это спрашивают в машине спасатели, пару раз искавшие Алексея по приметным деревьям и пеленгу телефона.

- Стресс снимаю, - честно, но не полностью поясняет спасённый. - Духи леса, атмосфера. Грибами, опять же, пахнет...

Медик из МЧС задумчиво проверяет рефлексы, снимает с руки явного психа манжету тонометра - сто двадцать на восемьдесят, чтоб я так жил! - и даёт добро: выпускайте Берлагу. Идиот, но безобидный. И в суицидальных наклонностях не обвинишь - жить товарищ хочет. Вот и пускай живёт.

- Ваш дом? Вот и отлично. Одеяло только верните. - Спасатели переглядываются, но сказать больше нечего. Здоров. Иди с миром.

Он выбирается из тепла машины с оранжевой полосой в холод мира.

- Спасибо вам... - мнётся Алексей. Оглядывается на подъезд, потом снова смотрит на бригаду. - Спасибо! Выручили. Я бы там, в лесу, с голоду...

Он начинает плакать. Поворачивается и бредёт домой, хотя и не хочет, но - куда ещё идти? Домофон пищит, открывая проём в пахнущий мусоропроводом подъезд. Адские врата.

- Я бы здесь остался...
- Нельзя. Ты пришёл случайно и должен уйти. Таковы правила.
- Но мне здесь - хорошо! Я здесь на месте, я чувствую!
- Этого места нет. Тебе просто повезло однажды, не больше. Уходи. Захочешь - ненадолго вернёшься. Дорога несложная.
- Но... Да к чему?! Что я там не видел: жену? квартиру?! Работы нет, детей - и тех не нажили...
- Здесь оставаться нельзя.
- Но ты же...
- Меня тоже нет.
- И что мне теперь...
- Напейся. Многим помогает.

Густой орешник отмечает начало Того Самого Места. Эти заглавные буквы живут только в голове Алексея, ни на бумажной карте, ни на google maps здесь нет ничего необычного. Лес, полянки, снова деревья. Единственное приметное место в округе - ручей, да и тот километрах в пяти южнее.

А здесь всё обычно.

Орешник надо обойти слева, это важно. Однажды он пытался срезать дорогу, как раз потом его и вылавливали спасатели, замёрзшего и голодного возле истоков ручья. А Место он тогда найти не смог. Так что слева, только слева.

Далеко вверху растекается полоской след от самолёта. В чистом небе он был бы виден полностью, а сейчас, в мареве, пунктиром из перьев в проблесках облаков.

- Там хорошо... - задумчиво говорит Алексей. Орешник остаётся за правым плечом, теперь вперёд, через овраг, и на месте. В Месте. Там, где нужно. - Чемодан и ручная кладь. Стюардессы и обед. А часов через восемь - пальмы и солнце.

Ему мучительно не хватает тепла, а теперь ещё хочется есть. Резко, приступом, так, что сводит желудок.

Ничего. Отхлебнуть воды, привычно пролив несколько капель на воротник, и идти дальше. Осталось немного, считай, уже пришёл. Овраг неглубокий, по краю вьются освобождённые осыпью корни дерева, листва местами взрыта и разбросана по сторонам. Кабаны недавно проходили, отъедаются к зиме.

За оврагом стоит дом. Обычный, как многие тысячи его близнецов по всей стране. Кирпичный фундамент, деревянные стены, небольшие окна. Крыша из железного листа, прорезанного справа дымящейся трубой. Да и не дым оттуда, а так - тёплый воздух колышется, уплывая вверх и теряясь в низких тучах.

- Есть кто дома? - привычно спрашивает Алексей, открыв дверь. Шутка, конечно: куда отсюда кто денется, если и нет этого всего. Ни дома, ни добротного забора вокруг, ни самой Марии, сейчас сосредоточенно что-то пишущей в тетрадке, сидя за столом.

- Здравствуй, Алёша! - Она никогда не улыбается, губы в ниточку, словно чем-то огорчена. - Заходи, отдохни. Я сейчас допишу свою историю и покормлю тебя.

Как домой пришёл. Да он и чувствует, что домой - всё на месте, прежде всего, сердце. При этом понятно, что вокруг мираж. Нечто непонятное и нематериальное - кто же будет в лесу дома строить? Да и дорог вокруг нет: словно выпали из воздуха дом, голый по осени сад вокруг, забор, сараи. Выпали и встали на подходящей полянке недалеко от оврага.

Но - достоверно выглядит. Убедительно. Трещины на серых от дождей кирпичах, давно не крашеные доски стен. На крыльце одна ступенька скрипит. И внутри тоже - обычный небогатый домик. Телевизор советских времён под салфеткой, массивная мебель, часы с кукушкой и горка подушек на застеленной цветастым покрывалом кровати.

- Поесть бы неплохо... - Алексей вешает потрепанную кепку поверх куртки, привычно одергивает свитер и садится, возясь со шнурками. - Замёрз. И не завтракал... Ну, некогда было.

- Как обычно? - Мария поднимает взгляд над очками. Вид у неё уютный, домашний.

- Как обычно, - вздыхает Алексей. - Вчера опять поссорились.

- Бывает... - Ручка Марии словно живёт в пальцах своей жизнью, быстро-быстро строчит что-то в тетради аккуратным мелким почерком. - Расскажи пока, что нового. Кроме ссоры вчера.

- Нового... Ты как фейсбук, - невесело усмехается Алексей. Ботинки он ставит к печке, от которой тянет надёжным теплом. Ну не бывает такой нереальности, не бы-ва-ет! - Сосед снизу умер, вчера хоронили. Молодой мужик, чуть старше меня, может, года на три. Сердце. Пришёл домой, поужинал, полез купаться. Через час жена забеспокоилась, а он там под душем сидит, на бортик привалился и уже остывает.

- Хороший человек был?

- Да хрен его знает... В лифте здоровались, а так - и не скажу ничего. Просто рановато ушёл и... как-то глупо, в ванной.

- А как не глупо? - почему-то интересуется Мария. Даже ручку кладёт поперек своих ровных строчек, отрывается от работы.

- Ну не знаю... На машине разбиться - вроде, обычное дело. Или там в больнице, если врачи бессильны. На войне люди умирают за что-то, по делу.

- А ты бы как хотел?

Алексей суетливо пожимает плечами. Ему тепло и о своей смерти думать не хочется.

- Как определишься, ты скажи. Вот в этом я тебе помочь могу.

- Так тебя же нет! - возмущается Алексей. От голода он становился нервным, вот и сейчас... - Я прихожу в никуда и общаюсь ни с кем, а ты мне про смерть!

- Это ты мне - про смерть. Я только слушаю тебя, Алёша. - Мария решительно дописывает что-то и закрывает тетрадку, заложив страницу ручкой.

- Эх... - машет он рукой. - Тебя послушать, так я сам с собой разговариваю. И дома нет. И тебя нет. Скажешь, и мчсники выдуманные?

- Ну почему же... Они настоящие, - рассудительно качает головой Мария. - Только ниоткуда они тебя не спасали. Ты и в лес-то не ездишь.

- Это как? - удивляется Алексей. За окном на промозглом осеннем ветру качается ветка яблони - вверх-вниз, потом снова и снова. - Я спятил, что ли? И сейчас в дурке под уколами?

- Да нет. Не спятил. Ты на самом деле спишь сейчас. Вот скажи, сколько тебе лет?

- Сорок шесть, - не задумываясь, говорит Алексей. Уж в этом он уверен железно. - А что?

Мария сочувственно смотрит на него. Глаза в глаза, не отводя взгляда. На стёклах её очков иногда вспыхивают и гаснут отблески огня из печки.

- На самом деле - нет. Тебе двенадцать. И я, и дом, и воспоминания о жене и всей твоей жизни - всего лишь морок.

- Тогда почему... - начинает он говорить, но замолкает. Несмотря на жару в домике, его пробивает озноб.

- Да обычное дело... - Мария взмахивает рукой. - Ты упал с велосипеда. Глупо, но так не только в детстве бывает. Гематома на мозге, врачи пока и не знают, что лучше - оперировать или нет. А ты пока спишь. И видишь всё не так, как оно есть на самом деле. В школе о тебе ребята скучают, ты же неплохой парень...

- А... Мама? - спрашивает Алексей. - Отчим?

Он похоронил их с разрывом в три месяца несколько лет назад. Сам договаривался обо всём - сперва по поводу отчима, мать уже болела и почти не вставала. А потом и её.

- Живы, конечно. Переживают. Мама за тебя хлопочет, ищет сейчас анестезиолога. Боится, как наркоз перенесешь, хирурги-то хорошие.

Алексей встаёт и проходит мимо неё к окну, его словно манит к себе эта ветка: вверх-вниз. Пауза. И снова, и снова. За переплетением деревьев сада виден лес.

- И как... А, впрочем... - Он опускает голову. Под ногами странное для деревенского домика переплетение плитки - большие квадраты с полосками раствора между ними.

- Алёша, зачем ты встал? Ложись, ложись, - говорит кто-то с притворной заботой. Интонация слишком сладкая, как у не любящих детей воспитательниц и учителей.

Или - медсестёр, если им регулярно падает в карман небольшая добавка к зарплате.

Алексей не выдерживает и оглядывается: он видит Марию за столом, а сквозь неё смутную тень в белом халате, с расплывшейся фигурой и шапкой волос, приподнятых в дурацкую причёску. Здесь же и лес, через который он ходит теперь всё чаще и чаще, и дверь подъезда с кнопками домофона. Кажется, ещё немного и запах хлорки смешается с крысиной вонью мусоропровода, умножится на аромат палой листвы и грибов. И разорвёт ему голову, которая жутко болит и так.

- Сейчас... - шепчет он этой смутной тени. - Сейчас лягу. Мария, можно это всё кончится?

- Да как скажешь, - доносится из всего этого хоровода наложившихся картинок, смешанных запахов и адской боли в затылке знакомый голос. - Я же говорила, что меня нет. А ты не верил, мальчик.

- ...на золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич... - бубнит себе под нос Алёша, стараясь спрятаться в этой детской считалке от всего ужаса, который его захлестывает. Стараясь уцепиться хоть за что-то реальное, но забывает слова и только нервно открывает рот. Молча. Искривив его в никому не слышимом крике.
- Даже не верится. Может, батюшку пригласить? Сглазили наш подъезд, точно сглазили! Сначала Мишка, с седьмого, в ванне помер. А теперь Алексей Иванович. Не верю... Дом - полная чаша, как говорится. Детки такие хорошие, Ниночка, жена, золото! Вот чего ему не хватало?!

- Иди пойми этих психов...

- Да какой он псих, ты чего, Маша! С утра до ночи на работе, вторую машину купили, Нине. Собирались квартиру менять, она сама говорила. Если только перетрудился... Но отдохнул бы, отпуск взял, зачем так сразу?! На глазах дочки, говорят, начал какие-то стишки читать, ни с того, ни с сего. Потом пошёл к окну. Цветы в сторону подвинул, аккуратно так, ни один не уронил. Открыл створку и вылез. Дочка его схватить хотела, да не успела. Мала ещё, а то бы за собой утянул. Вот как так, а?!

- Не знаю. Ладно, пойду я, грустный разговор какой-то. Некогда мне, работать надо. Сказки скоро сдавать в печать, а у меня одна недописана. И никак не складывается...

Мария поправила очки, виновато улыбнулась соседке и вызвала лифт. В подъезде воняло мусоропроводом и - почему-то - мокрой листвой, под которой так часто прячутся шляпки ненайденных грибов.

Или они просто никому не нужны? 

 

Автор: Юрий Мори