Погоня за книгой

Мы – дети восьмидесятых. Мы были пионерами и помним, как хоронили генсека. Наши деды воевали в Великую Отечественную, а отцы и старшие братья в Афганскую, мы знаем, кто такой Ленин и Раиса Максимовна. Мы поголовно родились в одной стране, а выросли в другой. На наших глазах разрушался один мир и начинался второй. Конечно, когда тебе восемь-десять лет, то и трава зеленее и деревья выше. И не важно, что в холодильнике последняя пачка пельменей, а до зарплаты родителей ещё неделя. Эта серия рассказов о моём детстве. О детстве, типичном для детей восьмидесятых.


Как и все советские дети я любил читать. И читал всё подряд. В шесть лет мне попался в бабушкином шкафу томик Жюля Верна. Я многого не понял, в сложных технических описаниях, но прочел запоем. Как сейчас помню, это было «Путешествие с Земли на Луну». Во втором классе у меня в дневнике появилась грозная петиция учительницы чтения: «На уроке читал постороннюю литературу!» Мама очень смеялась. А я не постороннюю литературу читал. Я, между прочим, «Остров сокровищ» Стивенсона читал. Какие могут быть «Ма-ма мы-ла ра-му», когда Джон Сильвер пообещал, что «скоро живые позавидуют мертвым».
Я был всеяден до безобразия. Читал Беляева, Стругацких, Шарля Перро и «Как закалялась сталь». В девять лет я обнаружил, что осилил всю скромную бабушкину библиотеку. Оставалось ещё несколько увесистых томов «Основы марксизма-ленинизма», но над этими книгами я заснул, поэтому пришлось отложить в сторону. Школьная библиотека тоже не блистала разнообразием. За интересными книгами была очередь. В свободном доступе лежала всякая чепуха, типа Пушкина и Некрасова. Но трудно ждать от девятилетнего мальчишки любви к классикам. Я терроризировал библиотекаршу, пока она в отчаянии не выдала мне книгу «про великанов». Книгу она явно не читала, потому что это оказалась «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле. В целомудренном советском переводе, но всё равно, чтиво для ребенка по крайней мере странное. У меня хватило ума не задавать взрослым вопросы, домучить книгу до конца и тихонько вернуть в библиотеку.

А потом начался литературный голод. Приходя в гости к друзьям, я в первую очередь бросался к книжным полкам, жадно перебирал корешки. Увы, библиотеки советских граждан 80-х не отличались разнообразием. Всё те же Беляев, Агата Кристи, Жюль Верн, «Сыновья Большой медведицы» и «Основы марксизма-ленинизма». Горькое разочарование вызывали у меня зачитанные «Три мушкетёра» Дюма, «Айвенго» Вальтера Скотта и «Капитанская дочка».

Единственная кража, которую я совершил в своей жизни – была кража книги. Я увидел в читальном зале городской библиотеки Джеральда Даррела «Под пологом пьяного леса» и влюбился с первых строк. Домой мне сей ценный раритет не выдали, и я снял Даррела со стеллажа и вынес под свитером, близко к отчаянно бьющемуся сердцу. Потому что хотелось бесконечно читать и перечитывать, представляя ночные вопли обезьян в южноамериканских джунглях.
Я открыл для себя Булычева. Мучительно ждал очередного номера «Пионерской правды» с его повестью про рабыню Заури. Одной бессонной ночью проглотил «Ржавого фельдмаршала» и «Сто лет тому вперёд». Книги были моей мечтой. Я и сейчас иногда забываю, что я большой, взрослый дядька, тихонько беру у дочки Успенского или Крапивина и зачитываюсь приключениями говорящего кота и чересчур самоуверенного мальчишки.
И эта история про книгу. Книгу, которую я хотел прочитать целых двадцать лет.
Мне было восемь. Заканчивался второй класс. Прошли занятия последнего по-майски жаркого дня, и мы сидели под ласковым солнышком разомлевшей стайкой мальчишек. У нас была продлёнка до 18.00, но учительнице лень было с нами заниматься, поэтому она просто отпустила нас побегать в школьном дворе. Маньяка Михасевича тогда уже взяли, ужасы девяностых ещё не наступили, поэтому её можно понять.
За полчаса мы набегались, устали, вот и сидели на скамейках, жуя украденный в столовой хлеб и поглядывая, как шестиклассники играют на стадионе в футбол. Сидели и болтали о своём, серьёзном. О чем же ещё могут болтать восьмилетние мальчишки?

И тут Мишка, один из моих приятелей открыл портфель и достал совершенно фантастическую книгу. Само им автора вводило меня в священный трепет. Эно Рауд. Что-то почти заграничное, пахнувшее Балтийским морем и узкими прибалтийскими улочками. А название… «Муфта, Полботинка и Моховая Борода». С шикарными авторскими иллюстрациями от Эдгара Вальтера.
Я выпросил у этого искусителя книгу и завис до шести вечера в неудобной позе. Я читал, читал, пока за Мишкой не пришли родители. Помню, что последними прочитанными строками были те, где сорока бросила в дупло трюфельную конфету. И умирающие от голода накситралли воспряли духом. В этот момент книгу безжалостно вырвали у меня из рук.
Мишка помахал мне на прощанье и уехал к бабушке в деревню. Лето прошло для меня в лихорадочном мучительном нетерпении. Девяносто огромных солнечных дней я не находил себе места от того, что где-то в туманной Эстонии, в окружении полчищ крыс сидят три накситралля и у них на троих всего одна несчастная конфета. Эта мысль не давала мне покоя. Я даже не спал по ночам. Минут десять.
Стоит ли говорить, что первого сентября я помчался в третий класс, как на крыльях. В висках стучало: «Любыми путями выпросить, выманить, украсть у Мишки книгу и ДОЧИТАТЬ!»
И тут меня ждало жуткое разочарование. Оказалось, что родители Мишки за лето нашли себе работу в другом городе и переехали. А с ними – Мишка. А с Мишкой – Муфта, Полботинка и Моховая Борода, вместе с крысами, дуплом и конфетой.
Если бы я в восемь лет умел материться – я бы матерился.
Конечно, я бросился в библиотеки. В школьной развели руками – мол, нет и никогда не было. Возьми, мальчик, лучше сказки Пушкина. «Шли бы вы со своими сказками, - подумал я. С тех пор не люблю Александра Сергеевича. Детская травма.

В городской библиотеке, я узнал, что на эту книгу запись на год вперёд. Потому что она в фонде одна. Я метался по городу, спрашивал друзей, знакомых, друзей знакомых и знакомых друзей. Книга была неуловима. Я почти смирился, я забыл о накситраллях и грозившей им смертельной опасности.
Но однажды я пришёл в книжный магазин. Я любил ходить в книжный магазин. Просто так, посмотреть, понюхать вкусные запахи только что напечатанных книг, взять в руки какую-нибудь книгу, открыть наугад и вчитаться с середины главы в незнакомые абзацы, а потом по дороге домой додумывать неизвестным героям их истории и судьбы. Наверное, так и становятся писателями.
В этот день я пришел в книжный с самого утра. Была суббота и у стеллажей с новинками уже толпились люди. Я принялся привычно разглядывать уголок детской литературы, как вдруг..! Среди сказок и Успенского мелькнула знакомая обложка. С рычанием первобытного охотника я бросился вперёд. Это был Он! Эно Рауд! Схватив книгу, я бросился к кассе.
- Тётенька! – на весь зал завопил я звонким детским голосом. – Тётенька, отложите эту книжку, пожалуйста, я только за деньгами домой сбегаю.
Пожилая продавщица презрительно посмотрела на меня сквозь очки.
- Мы книги не откладываем.
- Но мне только на полчаса. Я сейчас прибегу. Я тут недалеко живу.
Тётка недовольно поморщилась.
- Ну беги, - милостиво разрешила она.
И я помчался. Я, задыхаясь, бежал всю дорогу от магазина до дома, бросился перед мамой на колени и, заливаясь слезами, выпросил у неё необходимую сумму. И хотя до зарплаты оставалось много времени, и денег совсем не было, мать дала мне эти деньги. У меня хорошая мама.
Я мчался обратно, как на крыльях. Толкнул прозрачную стеклянную дверь магазина, подскочил к кассе.
- Вот! – в мокрой детской ладошке синела заветная пятёрка. – Мне книгу, пожалуйста.
Продавщица посмотрела на меня с неприязнью.
- Какую тебе книгу?
- Я у вас оставлял полчаса назад.
- А-а, эту, - хмыкнула продавщица. – Так её купили уже.
- Как купили? – обмер я. – Но я же просил.
- Что значит ты просил?! – возмутилась продавщица. – Пришли люди, заплатили сразу и забрали! Ещё и голос он тут на меня повышает, сопляк!
- Но я же… Я же просил…, - чуть не плакал я.
- Иди-ка ты отсюда! – рявкнула продавщица. – И если я ещё раз тебя увижу – родителям позвоню!
Я поплёлся домой.

И страдал ещё два года, пока однажды летом, в самом начале июня, не увидел в книжном драгоценный фолиант. На этот раз деньги у меня были с собой. Я носил их в кармане на всякий случай. Мало ли мне опять попадётся Эно Рауд. Купил книгу и побежал домой дочитывать.
К несчастью на следующее утро я уезжал на всё лето в пионерский лагерь «Лесная сказка». Я не спал всю ночь. Накситралли вылезли из дупла и спасли город от крыс. Началась вторая часть и Полботинка спрятался от волков в бидоне. В этот напряжённый момент у матери в комнате зазвонил будильник. Наступило утро.
Я не мог ждать ни минуты. И поэтому упросил мать отдать мне книгу с собой. О, горькая ошибка юной души. В лагере я не расставался с книгой ни на минуту. И на первом же ужине какой-то верзила из первого отряда облил её компотом. Вожатый посоветовал поставить книгу на подоконник, на ребро, чтобы просохли страницы. Там её и украли.
Летний отдых был испорчен. Я потратил на поиски два месяца, но подлый похититель ничем не выдал себя. Надеюсь, у него теперь всё плохо.
И только в середине зимы Полботинка вылез из своего бидона. Я тянулся в продуктовый магазин, мама послала меня за хлебом и молоком. И просто так, мимоходом, безо всякой цели, больше по привычке, я заглянул в книжный. Она лежала там. И с обложки улыбались накситралли. Я сжал зубы и вместо продуктов купил книгу. Дома получил трындюлей, потому что ужинать пришлось без хлеба. Зато книгу дочитал. А потом книгу порвала в клочки моя малолетняя двоюродная сестра.
Недавно иду с дочерью мимо книжных развалов ярмарки. И вижу на прилавке знакомые с детства рожицы. Я остановился как вкопанный, и дрожащими руками схватил все четыре тома приключений накситраллей. С классическими иллюстрациями Эдгара Вальтера. Короче точь в точь такие же, за которыми я гонялся в детстве. Если бы в этот момент кто-то ещё протянул к книгам руку, я бы его, честное слово, укусил.
- Сонечка! - кричу дочери. – Мы сейчас придём домой и будем читать самую замечательную сказку, которую папа в детстве очень любил!
А этой паразитке книга не понравилась.