А на Руси тем временем соображают, что делать с уже изрядно задолбавшим всех Мамаем. Мамай – человек большого интеллекта и хитрости, но крайне сложной судьбы, поскольку верно сказано про хитрые жопы и корнеплоды с резьбовой нарезкой. В свое время этот гражданин очень удачно женился – аж на дочери самого хана Бердибека. Однако хану не свезло, наследников он не оставил и вообще умудрился глупо погибнуть. После чего, как и полагается в более–менее цивилизованных государствах, в Орде началось соревнование за право называться следующим ханом. Ситуация осложнялась тем, что, по традиции, подобный титул мог получить сугубо потомок Чингисхана, каковых, стараниями прошлых потомков (например, того же Бердибека), осталось не так уж много. Но и не так уж мало: претендентов хватило аж на 21 год радостных междоусобиц.
В те веселые времена Мамай четко осознал, что у него по генеалогическому древу Чингисхан не топтался, значит быть ханом ему не светит – других дурней с амбициями вокруг хватает. Поэтому он пошел другим путем и с упорством, достойным лучшего применения, начал делать ханами своих ставленников. Технология проста:
1. Ищешь мальчонку поуправляемей;
2. Проверяешь предков, находишь там Чингисхана;
3.?????
4. Profit!
Вот с третьим пунктом у Мамая получалось через раз, поэтому частенько приходилось давать по шее остальным ханам и тем, кто мечтал ими стать. За всю свою двадцатилетнюю карьеру в качестве хан–продюсера он умудрился повоевать аж с 9 другими разочарованными претендентами на престол.
Как уже было сказано в начале, задолбать этот антерпренер умудрился не только своих конкурентов, но и Русь. Посудите сами: в 1363 году Дмитрий (тогда еще не Донской, но скоро будет) получает право на великое княжение от Мамая.
Но не успел еще и отпраздновать как следует, не успел законов понаиздавать, денег скопить, виллу на Канарах отгрохать, как через 7 лет ярлык на княжение уходит злейшему конкуренту – Михаилу Тверскому. Дмитрий, естественно, не растерялся и уже через год вернул себе все права назад, но призадумался – а на кой эдакий Мамай нужен, который, во–первых, не хан, а во–вторых – настолько ветрен и непостоянен?
Три года подумав, в 1374 Дима решает послать к едрене фене всю эту узкоглазую ораву с их непонятными претензиями. Для лучшей доходчивости послания посол Орды в Нижнем Новгороде режется нафиг вместе со свитой. Мамай тем временем решает локальные вопросы у себя дома и по этому поводу ничего, кроме как матом покрыть, сделать не может, но зарубку в памяти напротив имени «Дмитрий» оставляет, обещая разобраться с наглецом позже.
В 1376 году доблестные войска Московского княжества, пользуясь затянувшимся бездействием Мамая, доходят до Волжской Булгарии (это в районе современного Татарстана), где и устанавливают над ней свое влияние, снова подвинув Золотую Орду в целом и Мамая в частности. Мамай звереет окончательно и понимает, что дальше тянуть уже нельзя – скоро до трусов разденут.
А тем временем далеко на юге молодой и амбициозный товарищ Тохтамыш, происходящий как раз из рода Чингисхана, бежит в Самарканд, обоснованно опасаясь за свою голову.
С родителями ему одновременно и повезло, и не очень – с одной стороны, он был сыном правителя той области (Принц Мангышлака. Звучит!), с другой – в том самом 1376 году отец молодого монгола, Туй–Ходжи, почесав репу, отказался поддержать свое начальство, Урус–хана, в походе на Сарай, столицу Золотой Орды. Ход его мыслей можно понять – где Мангышлак и где Сарай? К тому же в столице окопался продюсер Мамай с очередным ребенком–ханом, выкуривать его оттуда долго и нудно, можно и помереть в процессе. Обидевшись на отказ, Урус–хан устроил помирание отцу Тохтамыша прямо на месте, без всяких Сараев, а сам молодой Тохтамыш, почуяв чем–то задним всю нехорошесть ситуации, резко помчался куда подальше. А если конкретно – в Самарканд.
В Самарканде и окрестностях в то время правил Тимур, он же Тамерлан. Крайне суровый, расчетливый и разумный завоеватель – вроде Чингисхана 14–го века. На тот момент у него были другие дела – необходимо было разобраться с южными соседями, однако яростный накал идиотии на севере в лице Урус–хана и его странных планов по покорению всего и вся Тамерлана тоже как–то не радовал. Он бы не отказался, по примеру Мамая, подсобить какому–нибудь чингизиду попасть на престол Орды, чтобы она утихомирилась наконец и оставила его в покое, но все как–то не везло с выбором кандидатов. А тут счастье само привалило в руки, отмахав примерно полторы тысячи километров по степи.
Пообщавшись с подарком судьбы и наведя справки о его родословной, Тимур подумал, что молодого и горячего паренька можно пристроить к делу. После чего выдал ему войск, денег и напутственный пендель в сторону Золотой Орды. Однако то ли пендель не придал нужного ускорения, то ли Тохтамыш после того марш–броска на Самарканд еще не успел отдохнуть, то ли еще что – итог был один. Схлестнувшись с войсками Урус–хана, Тохтамыш осилил убить одного из сыновей хана, но все же получил по зубам и побежал обратно в пункт отправления.
Тимур пожал плечами, выделил еще войск и стал с легким интересом ждать развития событий. Ждать пришлось недолго – против Тохтамыша вышел второй сын Уруса и опять накостылял амбициозному монголу. Счет таким образом стал 2:0. Тамерлан думал было проверить тенденцию и заслать беженца на север еще раз – а ну как снова хотя бы сына чьего убьет, но тут подоспела депеша от самого Урус–хана. Который в нелицеприятных выражениях отзывался обо всей этой катавасии, армий просил больше не присылать, а вот клоуна этого выдать – оставшиеся сыновья очень хотели побеседовать насчет погибшего брата.
Тамерлан решил, что армий у него много, а вот такой дурень–чингизид пока что один, и на предложение ответил вежливым отказом. И дабы подчеркнуть твердость отказа, засобирался в Орду сам. Доехав до Уруса, он продемонстрировал сильно опечаленному хану свои войска, но биться не стал – зима выдалась крайне холодная, и Тимур здраво рассудил, что накостылять за такие письма всяким северным дурням он и весной всяко успеет. Урус–хан, увидев южные силы под вменяемым командованием, серьезно расстроился и, на всякий случай не дожидаясь весны, скоропостижно помер.
Тамерлан, получив такие вести, со свойственной ему флегматичностью пожал плечами и стал дальше заниматься своими делами, не забыв, правда, снова отправить Тохтамыша на север – а вдруг повезет на этот раз? Что характерно, и на этот раз не повезло. Несмотря на то, что Уруса сменил Тимур–Мелик, который отличался такой кристализованной идиотией, что еле удерживался на престоле, Тохтамышу все равно выдали по рогам и едва не убили.
Задумчиво выждав, когда очередной северный придурок потеряет власть, безгранично терпеливый Тамерлан заслал своего придворного дебила снова попытать счастья. И тут таки свершилось! То ли все северные ханы перерезали друг друга сами, то ли войска Тохтамышу было выдано совсем уж немеряно – результат один: в 1380 году Тохтамыш подчинил себе всю Золотую Орду, включая тот злосчастный Сарай.
А что же там Мамай, спросите вы? Чем эта хитрая сволочь таким занималась, что протупила момент отнятия своих земель известным интеллектуалом Тохтамышем?
А Мамай все это время пытался привести русских к порядку.
Первый привет от хан–продюсера дошел до наших земель в тот же год. Появившийся непонятно откуда таинственный субъект по имени Арапша во имя Мамая разорил малюсенькое Новосильское княжество (единственным известным в наше время городом этого княжества является Тула), но в битву с московским войском не полез – решил повременить.
На следующий год тот же неизвестный хмырь Арапша устроил форменный массакр объединенному русскому войску в битве при реке Пьяне. Название реки, между прочим, говорящее, потому что наше войско проиграло именно из–за этого самого дела.
Сперва, конечно, все шло честь по чести: караулы высматривали врага, в войске царили дисциплина и порядок, воеводы командовали, солдаты выполняли – благодать! Но потом князю Дмитрию Ивановичу (это который все еще не Донской) надоело ходить кругами и ждать татар, и он уехал домой, оставив за главного мальчика Ивана, сына нижегородского князя. Чем был обусловлен столь интересный выбор заместителя, сказать сложно. Возможно Дима счел, что мальчонка уже зрел и опытен, раз годом ранее ходил на Булгарию, может, лицо понравилось, а может, подумал, что своя хата ближе к телу. Как–никак, татар войско искало именно в пределах нижегородского княжества.
Иванушка принял бразды командования, и вот тут–то и началось... Кто–то хитрый пустил слух, что монголы на самом деле ой как далеко, за тридевять земель, и можно расслабиться, заняться охотой, пьянством и легким развратом по деревням. Сперва Иван посомневался, но быстро бросил тревожиться и ударился во все тяжкие. Прочие воеводы не отставали – стыдно как–то отставать от молодого парня! Несколько офонаревшие от такого поворота событий рядовые бойцы почесали в лохматых затылках, переглянулись и незамедлительно откупорили разнообразные емкости с давно заготовленной бражкой.
Как говорится, конец был немного предсказуем.
В одно похмельное летнее утро на лагерь спящих вповалку русских налетели монголы, проведенные тайными тропами мордовскими князьями. Результат эдакого хеппенинга вполне понятен. Те из гибнущего войска, кто осилил сдать зачет по бегу, немедленно сталкивались с зачетом по плаванию – татары гнали русских к реке. Княжич Иван, как выяснилось, по этому предмету не успевал с детства.
Разнеся таким образом всю армию нижегородского княжества, загадочный товарищ Арапша вдоволь пограбил все княжество, включая сам Нижний Новгород, а на закуску, уже уходя домой, взял Рязань – просто чтобы практики не терять.
Обрадованная мордва, выждав, пока страшные монголы уйдут, сунулась было добить нижегородцев да прихватить, что осталось после Арапши, но ей повезло меньше. Выжившие после битвы таки остались, поэтому о личностях татарских проводников русским долго гадать не пришлось. Мордву встретили на подступах, изничтожили всю, после чего дошли уже до мордовских земель и устроили там милый маленький геноцид. Так, душу отвести.
Мамай же, получив от Арапши известия о проявленной противником идиотии, испытал приступ радостного удивления и тут же засобирался в следующий поход – окончательно расставить все точки над «ё».
Дмитрий Иванович, поняв, что делегирование командования всяким недорослям до добра не доводит, решил встретить третий поход монголов самолично.
И в конце лета 1378 года сборная русских сыграла со сборной монголов матч–реванш. Как водится – рядом с рекой.
Поэтому вместо самого хан–продюсера во главе монгольского войска встал Бегич – еще один подручный Мамая. Арапша, так лихо набедокуривший годом ранее, судя по косвенным данным, был послан в Сарай – со свойственным ему огоньком разбираться с проблемами на местах.
Бегич не был столь креативен и нагл, поэтому на Русь шел неторопливо, взвешивая и прикидывая все шансы. Дойдя до реки Вожа, что в Рязанской области, татарский командир встал и озадаченно почесал шлем. Русские, во главе с Дмитрием Ивановичем (все еще не Донским), заняли крайне выгодную позицию на противоположном берегу, укрепившись на холме и заблокировав единственный брод. Паромов поблизости не было, до изобретения транспортной авиации осталось лет семьсот. Перебегать через реку под русскими стрелами Бегичу как–то не хотелось, возвращаться к Мамаю с рассказом вида «не вышло, начальника!» – тоже не прельщало.
Русские на холме веселились и показывали через реку оскорбительное. Татары мялись и краснели, словно гимназистки на сельской дискотеке. Решение сложной дилеммы: «что лучше – погибнуть прямо сейчас или потом?» не давалось монгольскому командиру несколько дней. Возможно, Бегич сильно горевал об отсутствии не только вертолетов, но и сотовой связи – позвонить Арапше и спросить, что бы он сделал в этой ситуации, было бы крайне кстати.
В итоге Диме откровенно надоело зрелище стеснительных татар на том берегу, и он отдал приказ отойти от брода. Войско, зазывно улыбаясь, освободило переправу и отошло к холму. Монголы подождали еще немного, а потом у Бегича все же сдали нервы, и он пошел в решительную атаку.
Вообще, надо сказать, у татар с тактикой и стратегией все было в порядке, что могут подтвердить многие народы – от китайцев до поляков. Десятки и сотни военачальников покупались на стандартные монгольские приемы типа ложного отступления, внезапных ударов с флангов, да и просто «карусели», когда тысячи всадников постоянно обстреливают врага из луков, находясь вне пределов его досягаемости. Но в данном конкретном случае в измученном неуверенностью мозгу Бегича что–то перемкнуло, и он выбрал прямую лобовую атаку, изысканную, как удар поленом и примерно столь же тупую. В начале 21–го века такая тактика получила название zerg rush.
Через какое–то время беспощадной бойни монголы начали кончаться, а русские продолжали стоять. Опечаленные таким поворотом событий татары побежали назад, в надежде на свисток судьи и второй раунд. Однако сзади не было рефери и удобного стула в синем углу ринга – там была только река.
Так монголам пришлось сдавать зачет по плаванию, подобно русским годом ранее. Выяснилось, что с этим видом спорта был мало знаком не только княжич Иванушка, но и Бегич.
Довольный Дима на следующее утро взял татарский обоз и отбыл восвояси, рассказывая всем прохожим о победе над считавшимися до того неуязвимыми татарами. Население Руси, узнавшее, что орда желтых товарищей на коренастых лошадках вовсе не гнев божий, а обычные люди, злорадно посмеивалось и бралось за топоры.
Мамаю было не до злорадного смеха. Тохтамыш рвался к Сараю, снося все на своем пути, войска хан–продюсера таяли, а тут еще дурень Бегич полностью потерял свою армию. Затейливо ругаясь по поводу ситуации в мире, Мамай собрал все, что осталось, закупил наемников, договорился с союзниками и пошел на север сам, на этот раз уже не доверяя никому.
Рядом с Доном, в районе устья Непрядвы, была одна примечательная полянка.
Расчет хан–продюсера был прост: русские собирают войска и тупят на берегу Оки, тем временем к Мамаю подтягиваются союзники, он пускает их вперед в качестве смазки для копий, а сам высаживается уже чуть погодя и добивает уцелевших. Однако, еще готовясь к битве, Дима почуял что–то недоброе в воздухе. Поэтому, собрав свое войско, шустро повел его не по прямой, а кривыми тропами, причем через Рязанское княжество. Бойцы получили четкий приказ: рязанцев, хоть они и редиски, не обижать, деревень не жечь, идти тихо, но быстро. По пути Дима добрал войска из догнавших его новгородцев и литовцев (тех, что решили поставить на другую сторону) и в качестве финального аккорда commando–style операции внезапно переправился через Оку.
От такого поворота офигел не только Мамай, но и жители Москвы. История уже показала, что оставлять у себя в тылу реку, не имея спасательных шлюпок – чревато. Памятуя об этом, москвичи и все поданные Димы немедленно заказали панихиду по князю и стали готовиться к приходу татар. Дмитрий же, чтобы еще более удивить противника, внезапно перешел Дон и сжег за собой все мосты. В результате такого поворота событий рязанцы и литовцы остались на том берегу жевать сопли, а Мамай почуял, что его хитрый план неудержимо накрывается медным тазом. Что подумали русские войска, печально взирая на тлеющие бревна, уплывающие вниз по Дону, осталось неизвестным.
О самой Куликовской битве написано столько, что повторяться по сотому разу необязательно. Главную роль в сражении сыграл засадный полк (Дима действительно проявил себя хитрым парнем). Когда монголы уже почти добили один из флангов русских и прижали их к реке, сзади из леса выползла еще одна толпа, с задорным матом начавшая раздавать всем, кто был неславянского вида. Татары, увидев такой zombie–infestation (они–то думали, что русских больше не осталось, значит с тыла наседают покойники), резко потеряли в боевом духе и попытались смотаться. Ага, как же.
Сам Мамай, издалека углядев внезапный финт ушами засадного полка, сразу смекнул, что дело табак, развернулся и с малыми силами помчался вдаль, на ходу размышляя, что делать и как быть – последний «легитимный» хан, от лица которого он и правил, остался где–то там, на поле.
Дмитрий, несмотря на все ухищрения с переодеваниями в простого ратника, таки получивший по кумполу, принял здравое решение вслед за монголами в степи не лезть, а вернуться обратно.
Рязанцы и литовцы, оценив зрелище разгрома на той стороне реки, в драку решили не соваться и вернулись к себе обратно, правда, попутно пограбив московские обозы с ранеными и добычей. Олег Рязанский так вообще глубоко задумался, на ту ли лошадь он поставил, и что ему теперь за это будет.
Мамай, как уже было сказано выше, мчался в сторону Крыма, судорожно подыскивая нового ставленника и убеждая остатки войска, что это все временные трудности, Тохтамыш неудержимо пер на востоке, подчиняя все новые земли, Дима получил–таки погоняло Донской и левел–ап, литовцы вернулись к себе и занялись междоусобицами, Олег упражнялся в произнесении речей вида «Не виноватая я, он сам пришел», генуэзцы неторопливо разлагались в русском черноземе.
Поэтому, хоть бывшему ментору молодых ханов и удалось собрать войска, смотрели на него в Крыму косо. Даже старые друзья генуэзцы, то и дело бормоча свои вежливые "Mi scusi!", выразительными жестами давали понять, что особых дел с Мамаем иметь не хотят — пусть, мол, зайдет как–нибудь потом. Крайне раздраженный таким поворотом дел, пожилой монгол, скрипя зубами, помчался обратно на север — раздавать всем обидчикам по шее. Неизвестно, с кого должна была начаться бесплатная раздача: может быть, с празднующего Дмитрия, может быть, с несколько офонаревшего от сарайного счастья Тохтамыша — в любом случае Мамай никуда особо не дошел.
Тохтамыш, взяв Сарай, на краткое время получил серьезный бонус к интеллекту и немедленно взялся творить умные вещи. Сперва встретил Мамая на подступах к более–менее обжитым местам. Построил свое войско, вежливо подождал, пока построится противник. После чего вышел и сообщил всем собравшимся, что он, Тохтамыш, не просто какой–то хрен с горы, а потомок Чингисхана, между прочим. А вот этот ваш Мамай — непонятно кто и личность явно подозрительная. Крымское войско послушало, почесало затылки, после чего практически в полном составе перешло на сторону злорадно скалящегося Тохтамыша. Мамая снова спасло заднее чутье: где–то в начале речи допетрив, что в чем–то молодой южанин прав, заслуженный интриган развернулся и снова понесся в Крым — уже без амбициозных планов, стало не до них.
До Крыма Мамай добежал, но особой радости ему это не доставило. Тохтамыш, пользуясь временным озарением, сразу после бескровно выигранной битвы объявил всей степи, что Мамай — лох и редиска, поэтому если его кто прирежет — будет молодец, причем богатый молодец. А если кто приютит — тот сам дурак.
Поэтому старому монголу не то что помогать — его и на порог после таких заявлений пускать не хотели. Итальянцы заперли ворота прямо перед носом, причем от былой вежливости не осталось и следа. Мамай попробовал потыкаться в другие поселения, но тщетно — вскоре его прирезали во славу нового хана. Так закончилась история хитрого и пронырливого интригана.
К сожалению, а может быть, и к счастью, на этом гениальность Тохтамыша пропала так же внезапно, как и появилась, и он снова перешел к старым методам ведения действий. Воцарившись в Сарае и разобравшись с Мамаем, молодой хан немедленно связался с Русью, чтобы сообщить, кто тут теперь главный, а еще намекнуть, что платить дань — древняя и хорошая традиция, кою не стоит прерывать из–за каких–то там.
Русские в целом намек поняли и выслали обратное посольство, с подарками и поздравлениями. Но вот дани не прислали вообще. Да и Донской, решив, что раз старому и прожженному Мамаю он накостылял, то какого–то юнца вообще порвет на тряпки, за ярлыком на княжение не поехал. Дескать, без сопливых разберемся.
Тохтамыш, проведший последние годы своей жизни в непрекращающейся борьбе с комплексом неполноценности, такого вынести не мог. И над Москвой снова стали сгущаться тучи
И все завертелось...
Первой, как это издревле повелось, огребла Волжская Булгария. Почему–то большая часть стычек Руси и Орды начиналась именно с бодрой раздачи булгарам. Знойным летом 1382–го Тохтамыш привел свои полки в Булгарию, перерезал всех сопротивлявшихся, деньги и товары отнял, корабли захватил и на них же переправился через Волгу. В силу географических причин и большого личного невезения, на пути татар стояло рязанское княжество и лично князь Олег, который два года до того униженно кланялся Донскому и обещал не повторять ошибок прошлого. Однако, увидев монгольские полки, Олежка немедленно понесся на поклон к Тохтамышу, умильно виляя хвостиком — показывать секретные броды через Оку. Взамен хан милостиво позволил князю не паковать пожитки и обошел Рязань стороной.
Дмитрий же, не помышляя о таких поворотах судьбы, продолжал развлекаться в Москве. Внезапное известие от русских шпионов в Орде, что "к нам едет ревизор" было как гром с ясного неба. В Москве немедленно началась паника. Донской попробовал было собрать хоть какие–то силы, но на составление нормальной армии нужно время, которого не хватало. Поэтому Дмитрий отступил на перегруппировку в Коломну, оставив Москву и заслав доверенного князя Владимира Андреевича по прозвищу Храбрый в город с замечательным названием Волок Ламский (читатели могут догадаться, как же это место называется теперь).
Тохтамыш тем временем пер на север в своих лучших традициях, разнося все на пути. К концу августа он был уже под стенами Москвы. В городе к тому времени уже успели прозойти и народные забавы "стенка на стенку", и грабежи богатых домов, и массовые эвакуации, и поголовное пьянство, и многочисленные молебны. Когда народ несколько притомился от такого активного образа жизни, в столицу приехал весьма удачно объявившийся литовский князь Остей, который нашел, чем занять жителей — поэтому доехавший хан видел уже готовый к обороне город.
Штурм длился два дня. Атакующие и обороняющиеся применяли все известные на тот момент виды вооружений — вплоть до огнестрельного. Некий безымянный ордынский вельможа, отличавшийся повышенной везучестью, поймал головой стрелу от одного из защитников Москвы. В летописях говорится, что Тохтамыш был весьма недоволен такой расторопностью подчиненного.
Поняв, что головастых вельмож на москвичей не напасешься, хан пошел на хитрость. Вытащив из закромов удачно схваченных до того сыновей суздальского князя, он отпустил их к воротам, велев вешать на уши лапшу, да побольше. Те справились с заданием. Москвичи, поверив, что Тохтамыш лично против них ничего не имеет, а пришел сугубо за начальством, открыли ворота и высыпали торжественно приветствовать монгол.
Благодаря этому потрясающему по силе интеллекта поступку людей в Москве почти не осталось, а ценностей не осталось совсем. Татары изничтожили и утащили все, до чего смогли дотянуться, а остальное просто сожгли.
После разорения Москвы монголы начали было грабить окрестности. Однако встретив около Волока Ламского войско того самого Владимира Храброго и получив по башке, как–то засмущались, и начали собираться домой — Тохтамыш внезапно вспомнил, что Донской все–таки Мамаю навешал, а сейчас может подойти с новыми силами, и решил вовремя смотаться с награбленным.
На обратном пути хану повстречалась Рязань. Глумливо ухмыляясь, Тохтамыш разорил и ее, так что дипломатический демарш Олега пропал втуне, а в итоге и вышел ему боком. Потому что на кого пошел Дмитрий, как только вернулся в Москву и навел справки о том, как именно Тохтамыш перешел Оку? Вот именно.
В 1382–ом году Москва была разорена, Дмитрий понял, что наглеть и полностью плевать на Орду нельзя, Тохтамыш убедился, что во всем обозримом пространстве нет никого круче, а Олег Рязанский осознал, что пришла пора вешаться
Как говорится, конец был немного предсказуем. Встретив силы южан около реки Кондурча, монголы попытались нанести коронные удары с флангов, но не преуспели. Тамерлан с грацией и эффективностью носорога попер вперед и гнал разбитых татар еще километров 300 до Волги, где дорезал практически всех. Тохтамыш, крайне обиженный поражением (немалую роль в нем сыграло предательство половины его генералов, которые, почуяв в воздухе запах еще не изобретенного керосина, шустро перешли на сторону победителя) все–таки смог убежать обратно в Сарай, зализывать раны.
Тамерлан, удовлетворившись разгромом, ушел, а монгольский хан еще долго ходил как в воду опущенный — подростковые комплексы поднялись с прежней силой, и каждую ночь снились большие и страшные дяди, обижающие маленького Тохтамыша. Протосковав два года, хан озлобился еще больше и решил нагадить Тамерлану во что бы то ни стало. Договорившись с литовцами и аж с Египтом, дабы прижать Тимура как следует, в 1394 году монголы бодро ломанулись на владения южного государя. На этот раз — в Дагестан и Азербайджан, мимо города Дербент.
Известия об очередном проявлении глупости человеческой добрались до Тимура быстро. Тот, в принципе, даже войска не стал особо распускать после прошлой победы — знал, что в самое ближайшее время кто–нибудь еще захочет получить по башке, благо адекватные соседи в ту пору были в серьезном дефиците.
На этот раз Тамерлан решил довести дело до конца и немедленно продемонстрировал свое отношение к гуманности, Женевской конвенции и прочим категорическим моральным императивам. Около Дербента жило племя кайтаков, союзничавших с Тохтамышем. Тимур про это узнал, и поэтому кайтаки более не живут ни у Дербента, ни где бы то ни было еще.
Войска встретились около реки Терек. Описывать бой не будем. Скажем только, что Тамерлан, набирая скорость, двинулся дальше, на земли Орды, а разбитый наголову Тохтамыш вспомнил марш–броски юности и, понимая, что теперь суровый южный дед разозлился не на шутку, драпал аж до Тюмени.
В Орде настали очень неспокойные времена. Тимур прошелся по ней катком, уничтожая все в зоне видимости, от городов до мелких армий. Выжившие монголы с выпученными глазами забивались в норы и землянки.
Товарный состав, в силу своей огромной массы, один раз набрав скорость, потом долго тормозит. Этот бесхитростный житейский факт известен всем.
Разворотив все западные земли Орды, крымские колонии генуэзцев и вообще всех, кто попал под раздачу, войско начало тормозить, но по инерции зашло в Русь. Пройдя насквозь невезучее Рязанское княжество и заняв Елец, Тимур дошел до Москвы, оглядел охреневшие рожи на стенах, получил богатые дары, пожал плечами и пошел обратно. Смысла торчать в русских лесах ему не было никакого, господствовать так далеко от дома он не желал, да и вообще ему просто хотелось, чтобы на севере было спокойно.
Тамерлан ушел на юг, по пути добив монголов, выползших было из укромных мест. Жители Москвы, выдохнув, бросились поздравлять друг друга и немедленно приписали спасение города иконе Владимирской Божьей Матери. Еще одним поводом для праздника стало прекращение выплаты дани — в Орде ее стало как–то некому платить. Еще 14 лет с юга к землям Руси никто не приходил и денег не хотел.
В Москве праздновали, в Рязани оглядывали пепелища и думали переехать третий раз, Тохтамыш стучал зубами под Тюменью, Тамерлан крушил Индию и турок.
Одним из наиболее эпичных моментов была битва на реке Ворскле. Предыстория такова: Тохтамыш, в очередной раз получив по голове от текущего хана Тимур–Кутлуга, прибежал в Киев просить прощения за старое и развивать безумные бизнес–прожекты. Перед изумленным князем Витовтом нарисовались перспективы союза с Ордой при условии что Тохтамышу помогут, и он снова будет там самым–самым главным. Витовт решил рискнуть и подрядил всех своих союзников на это благое дело.
Так в 1399 году на реке Ворскле собрались лебедь, рак и щука. То есть, войска Великого княжества Литовского, некоторых русских княжеств, Молдавского княжества, бойцы из Валахии и — барабанная дробь! — рыцари Тевтонского ордена. Ну и небольшая группка монголов, оставшихся с Тохтамышем. Как вся эта разношерстная толпа находила общий язык, понять затруднительно. Равно как и сложно догадаться, о чем думали тевтонцы и молдаване, вписываясь в данный замес.
Несмотря на такую звездную команду, войска Тимур–Кутлуга все равно разбили сборную солянку наголову. Разгневанный Витовт в нелицеприятных выражениях обрисовал Тохтамышу, где он конкретно видел все проекты бывшего хана, после чего отослал от двора. Тохтамыш еще какое–то время метался по степям с призывами собраться и отмстить неправильным татарам, но на такие предложения уже никто не откликался — все успели понять, куда приводят такие мечты. Сарай, к тому же, едва–едва успели отстроить после Тамерлана, а из–за кого он пришел на Орду, еще не позабылось. Печальный экс–хан даже пытался отправлять к Тимуру посольства, но об их судьбе история умалчивает.
Так побегав по степям еще несколько лет, Тохтамыш нашел свой конец в лесах рядом с Тюменью. Порядком доставший всех неуемный и неумный гражданин был зарезан по приказу другого хана, которому уже обрыдли постоянные предложения движухи с непредсказуемыми последствиями.
Чем занимался Тамерлан? Успешно сокрушив индусов и османов, Тимур пошел войной на Китай, но в середине похода помер, к немалому облегчению китайцев. Как и водится после смерти жесткого лидера, между наследниками и теми, кто считал себя таковыми, немедленно началась грызня, которая и привела к скорому распаду южной империи.
На Руси тем временем отдыхали от постоянных набегов и решали внутренние проблемы. Монголы еще не раз пытались восстановить свой контроль над славянскими землями, но после разрушительного правления Тохтамыша и прохода Тамерлана Орда была уже не та. Небольшие локальные победы и даже пленение Василия II ничего монголам не дали — Русь уже сама начала вмешиваться во внутриордынские дела и пытаться назначить своих ханов. Хотя Рязанское княжество регулярно грабилось еще на протяжении лет 60 — плохая карма Олега давала о себе знать.
Финальным аккордом ига стало стояние на реке Угре.
После 1480 года независимость Руси осознали даже самые темные татарские граждане, а в 1502 Золотая Орда вообще кончилась как государственное образование. И во многом это заслуга молодого и глупого хана Тохтамыша, сурового и мрачного деда Тамерлана и удачливого и толкового Дмитрия Донского.
Комментариев нет:
Отправить комментарий